Страница: 1
Я жил когда-то в этой квартире на последнем этаже в конце 70-х годов в известном доме известного архитектора. Квартира была служебная, и жил я там недолго. У меня были соседи по этажу, замечательная молодая красивая супружеская пара, и я иногда с большим удовольствием общался с ними. Они занимались науками и преподавали в каких-то ВУЗах, и судя по всему, преуспевали. Когда в начале 90-х мне понадобилось временное жилище, я стал интересоваться судьбой этой квартиры и выяснил, что она свободна, но продается людьми, которым она даже не принадлежит. Но как бывшие ответственные работники, какими-то непонятными путями, в то непонятное время, получили такое право. Если коротко, мне удалось временно арендовать эту квартиру и бывать там довольно часто.
Как-то, подходя к подъезду, я встретил свою бывшую соседку, но уже с другим мужчиной. Представляя его, она сказала, что это ее муж, и мы с ним, не подавая друг другу руки, кивнули головами, не выражая особой радости, в отличие от нее, которая была рада нашей встрече. Кажется, он был озадачен и не очень доволен. Мы изредка встречались, и она рассказывала, как она рассталась с первым мужем, и о других событиях, которые произошли в ее жизни в прошлые годы. Встречая их вместе, я чувствовал, что в их отношениях какая-то напряженность, и, встретив однажды ее одну, она сказал, что он потерял работу, и пока ему не удается найти по специальности другую. Она выражала свое недовольство тем, что мужчина не должен сидеть сложа руки на иждивении у женщины, ожидая достойного для его драгоценной персоны занятия. При этом о его достоинствах никому и ничего неизвестно. Я не очень активно, но соглашался с ней.
Находясь в этой квартире, я подходил к окну и смотрел на сквер, где некогда стояли два двухэтажных барака – это было общежитие МАРХи, а в третьем деревянном доме, который выходил на проспект Мира, была пирожковая, которую ребята так несправедливо назвали «тошниловкой. Строго напротив «тошниловки», на другой стороне проспекта, красовалась знаменитая скульптура Мухиной «Рабочий и колхозница». При этом я так отчетливо и детально видел в воображении всю прежнюю картину с «птичьего полета», вплоть до выцветшего и местами покрытого мхом сломанного шифера на крыше, хотя прежде с этой точки мне не приходилось смотреть на эти строения. В этих местах я пережил первую любовь с первого взгляда, и мне кажется взаимную. Смотрел на сквер и улицу с трамвайными путями, на проспект, где мы целовались до полного посинения ее губ. Вспоминая
Страница: 1
Страница: 2
прошлое с моим 98-летним другом, я пытаюсь ему внушить, заодно и себе, что все это никуда не ушло, что все, что было, это наше. Он смотрит на меня своими мудрыми и грустными глазами, вероятно, и в мои не особо веселые.
Проходя мимо потрепанного здания в стиле конструктивизма, недалеко от Яузы, где раньше располагался клуб, и проходили киносеансы, я в очередной раз встретил соседку. Мы поздоровались и обменялись парой стандартных фраз, и она вдруг сказала: вы знаете, Эдуард Матвеевич, мой муж – чудак на букву М. Я растерялся и после некоторого замешательства сказал: нет, Екатерина Андреевна, об этом мне ничего неизвестно. Так вот, я вам об этом и сообщаю, продолжала она, и далее рассказала о его безрезультатных поисках достойной работы. Да, странные и трудные были 90-е годы для большинства людей, они ломали и калечили целые народы. Хоть для меня и были самые плодовитые - я проектировал и строил около трех десятков малых и больших объектов, но по разным причинам эти годы не могу считать для себя счастливыми. Многие мои коллеги говорят, что им стыдно за содеянное тогда, но я так не считаю, и мне не стыдно за все то, что тогда я строил. Более того, насыщенные творчеством годы дали мне стимул жить. Было плохо только то, что строители, привыкшие к грандиозным, в основном типовым стройкам, трудно приспосабливались к загородному домостроению. Появлялись многочисленные новые стройматериалы, и их применение требовало знаний и опыта проектировщика и строителей. Но это долгий и трудный разговор, поэтому мне хочется вернуться к вероятно последней встрече с моей старой знакомой.
Я уже собирался покинуть мое временное жилище, и однажды, поднимаясь в лифте, меня ожидала очень необычная картина. Когда двери открылись, пред моим взором предстала трагикомичная сцена. В нижнем белье, в комбинации стояла моя соседка, видимо зная, что я поднимаюсь, обращаясь ко мне, она несколько раз произнесла: глубокоуважаемый Эдуард Матвеевич, мне п----ц! Произнеся эти не совсем цензурные выражения и повторяя их многократно, она одновременно как бы положением руки приглашала меня в сторону открытой входной двери в квартиру. Тут мне пришел в голову анекдот про «или крестик, или трусы», - как-то не совсем органично связывались слова «глубокоуважаемый с продолжением». Проходя по прихожей дальше, куда она меня приглашала, я увидел ее мужа, который сидел на кухне и со злым выражением лица что-то ел. Он не ответил на мое приветствие. Мы вошли в комнату, где стояла большая двуспальная кровать, она встала спиной к кровати, лицом ко мне, и произнесла: вот он сидит на кухне и жрет, кстати, это единственное, что он хорошо делает. Ни кола, ни двора. Вы знаете, что
Страница: 2
Страница: 3
это означает: «импотент без прописки»? И вы думаете, если вы толкнете меня на эту кровать, и начнете рвать мои одежды, и я позову его на помощь, он прибежит? Увы, нет, вам, конечно, он, быть может, и поможет. Тут я подумал: рвать-то на ней ничего и не потребуется, ибо почти ничего и нет. Произнеся это, она боковым зрением смотрела вниз, вставая более удобно к кровати, - «Нет, он не прибежит, он занят более привычным для себя делом!»
Если вы думаете, что в этих ее словах был какой-то призыв, то вы ошибаетесь. Не было с ее стороны никакой провокации, о которой вы подумали. Это было продолжение их, вероятно, бурной ссоры. Отчаяние от бессилия и безденежья. Ее дальнейший монолог утвердил меня в этих мыслях. Вдруг она подняла свой взгляд и руки, поднятые в локтях вверх как при молитве и произнесла: п…ю накрылись все мои труды, - и еще раз повторила: п....ю накрылись все мои материальные потери и моральные страдания! Тут я вместе с ней взглянул на потолок и увидел, что участок штукатурки потолка, площадью примерно 1 кв.м обвалился. Екатерина Андреевна, - обратился я к ней, - не надо расстраиваться по поводу этой ерунды, завтра вам позвонят, придут и очень быстро все сделают. Ничего не будет заметно и платить ничего не надо, мы же столько лет знакомы, а в следующий раз вы мне поможете. И ваш муж скоро устроится на работу, вот увидите, - сказал я это и попрощался.
Спустя несколько дней она мне позвонила, поблагодарила и сказала, что в это безнравственное, безбожное время она даже не ожидала такого поступка ни от кого.
Но когда вспоминаю прошлое, то только те моменты, когда она была молодая, и красивая, с горящими глазами, смотрящая на мужа, и когда мы беседовали о К.Кастанеде и Л.Н.Гумилеве.
Куда все это ушло? Куда мы идем?
Страница: 3